Портреты и биография О.Кипренского

Автопортрет. 1828.

Орест Адамович Кипре́нский (1782—1836) — русский художник-портретист, исторический живописец, график; представитель романтизма.

Автопортреты Ореста Адамовича Кипренского

До сих пор во многом интригующе загадочными остаются личность, судьба, творческая одиссея лучшего русского портретиста первой трети XIX века Ореста Адамовича Кипренского. И наиболее резко обнаруживается это, пожалуй, не в разноречивых свидетельствах современников, не в фактах биографии, а в галерее автопортретов (их около десятка), выявляющей почти взаимоисключающие образы художника. Каждый автопортрет представляет нам иного Кипренского, и это связано не только с возрастными, «физиогномическими» изменениями. Сложный конгломерат идей, представлений, причинных связей предлагает эта череда автопортретов зрителю. Здесь и романтический артистизм игры в преображения, и сублимация неясности общественного положения незаконнорожденного дворянского сына, и диаграмма или, может быть, идеограмма душевных, духовных, житейских перипетий, и точки отсчета стремительных превращений Кипренского-художника.

Автопортрет с кистями за ухом. Ок.1808. Х., м. 46х36.5. ГТГ

В «Автопортрете с кистями за ухом» (ок. 1808) перед нами полный творческой энергии, раскованный, уверенный в себе молодой художник. Образную характеристику выдают сразу смелые контрасты светотени, открытая динамичная манера письма, насыщенный цветовой строй. В портрете он только живописец, гордый своим мастерством, гордый тем, что он может написать не хуже (черт возьми!) Рубенса или Рембрандта. И ведь написал! Его «Портрет А. К. Швальбе» (1804) — незаурядный шедевр-«ретро», приведший многих в восхищенное заблуждение и всю жизнь бывший для самого Кипренского предметом особой привязанности.

Портрет отца художника Адама Карловича Швальбе. 1804 

Он впервые померился силами с великими и устоял. Да, впрочем, и сам автопортрет с кистями, несомненно, навеян какими-то классическими образцами (он напоминает, например, ранний кассельский автопортрет Рембрандта). Одновременно с этим произведением был написан и другой автопортрет — в розовом шейном платке.

Автопортрет (с розовым шейным платком). 1809

Он разительно отличается в своей программе от первого: не бравурная энергия самоутверждения, а некое излучение духовной чистоты; искренность поведения не в импульсивной непосредственности, а в раздумчивом контакте со зрителем, на глазах которого живут нисколько не таимые оттенки чувствований. И в этом случае столь же адекватная изобразительная структура произведения.
Что за «неподражательная странность» Кипренского дробить свой лик на суверенные, почти не совпадающие отражения, обретающие сами в себе ту гармонию, которой, видимо, так недоставало их носителю, их творцу?

Мастерство портретиста

Эта способность к острой дифференциации образа, к стереоскопической объемности в изображении личности портретируемого породила бесконечное разнообразие его портретных решений. Один из современников заметил, что «Кипренский очень счастливо придает каждому портрету что-нибудь особенное». Он осознанно выстраивает индивидуальную конструкцию образа, которая диктует и саму исполнительскую манеру. В наиболее чистом виде это относится к первому периоду творчества Кипренского, до его первой поездки в Италию в 1816 году. Даже в заказных парных портретах (Е. П. и Ф. В. Ростопчиных, 1809; Д. Н. и В. С. Хвостовых, 1814), долженствующих представлять собой созвучный изобразительно-выразительный ансамбль, художник достигает индивидуальных и даже контрастных характеристик.
До поездки в Италию в творчестве Кипренского преобладали два типа портретных решений: подгрудный, в натуру, и парадный, в рост. Каждый из них давал модель в ее естественном, не опосредованном никакими привычными условностями бытии. В этом отношении особенно показательна уникальная в современном русском искусстве линия графического портрета.
Впоследствии, напитанный традициями высокого классического искусства, он преследует цель подняться на уровень его достижений и обогащает портретный образ аллегорическим подтекстом («Портрет Е. С. Авдулиной», ок. 1822), апологией интеллектуального аристократизма («Портрет А. М. Шереметева», в какой-то степени «Автопортрет», 1819) или столь же аристократически - дистанцированной близостью природе («Портрет А. Ф. Шишмарева», 1827; «Портрет К. И. Альбрехта», 1827), сочинением театрализованных и многофигурных программ («Портрет Е. А. Телешовой в роли Зелии», 1828; «Читатели газет в Неаполе», 1831; «Портрет М. А. Потоцкой, сестры ее С. А. Шуваловой и эфиопянки», ок. 1835).
Показательно сравнить для демонстрации кардинальных изменений его творческого метода некоторые портреты, исполненные в близкой композиционной схеме, и проследить, как на базе каждый раз индивидуального решения образа, выявляется в то же время образ исторический, фокусирующий нечто, принадлежащее духу времени.
Портрет Д. Н. Хвостовой и портрет Е. С. Авдулиной несут в себе немало общих исходных моментов в фиксации внешних и внутренних движений модели. Но смещение нескольких акцентов создает образы, едва ли не противоположные по значению. Обращенное к зрителю лицо Хвостовой светится мягкой нежностью, затененной легкой грустью, задумчивостью. Этому состоянию соответствует тонкая гармония цветового и светотеневого построения полотна. Художник словно боится нарушить, боится помешать естественному току душевной жизни героини. И, напротив, в портрете Авдулиной меланхолическое настроение переходит в тему угасания жизни, явленную с безусловной и покоряющей живописно-пластической убедительностью, где каждая деталь и все компоненты полотна исполнены с изысканным классическим артистизмом. Если там, в портрете Хвостовой, главным для художника была личность, то здесь — искусство. Так очевидно и настораживающе нарушается гармония эстетического и этического начал в творческой позиции художника.
С большей отчетливостью и с большей исторической предопределенностью это обнаруживается в мужских портретах. В портретах Евгр. В. Давыдова (18()9), С. С. Уварова (1816), А. Ф. Шишмарева происходит, в сущности, метаморфоза единого типа парадного изображения. Но как несхожи они!

Портрет Давыдова Ев. В., лейб-гусарского полковника .  1809

Образ бравого гусара исполнен и в самом деле парадного, не столько героического, сколько геройского пафоса, актуального в канун Отечественной войны с Наполеоном. Хотя эта тема и главенствует в портрете, Кипренский ею не ограничивается. Его Давыдов соединяет «рыцарское чувство чести и личное достоинство», романтическую небрежность и мечтательность. Художник создает глубоко индивидуальный образ и вместе с тем собирательный, включающий отсветы активного романтического идеала и наличную реальность, более того, ставший благодаря полноте и диалектике характеристики символом своей эпохи.
Иной образ типичного представителя просвещенного дворянства, иной этап развития общественного сознания запечатлел Орест Кипренский в портрете С. С. Уварова.

Портрет Сергея Семёновича Уварова.

Здесь нет той полноты самовыражения, что у Давыдова. Изображен задумавшийся в картинной позе, словно на минуту остановившийся перед выходом, великосветский денди, галломан и щеголь. Благородство и сдержанность цветового исполнения, мягкие ниспадающие ритмы рисуют облик тонко чувствующего, и, может быть, несколько манерно утомленного своей культурной рафинированностью дворянина пушкинской поры. И хотя портрет писался до выступления декабристов, в пору национального подъема и брожения идей, Кипренский в образе Уварова словно предвосхитил скорое наступление долгой полосы общественного спада, правительственной реакции. Кипренский на себе почувствовал неблагополучие в стиле правления Александра, когда, вернувшись в 1819 году в Петербург, начал конфликтовать с Академией, придворными кругами, стал пользоваться поддержкой меценатов.
Написанный в середине 20-х годов портрет А. Ф. Шишмарева свидетельствует о новых исканиях мастера, о смене проблематики.

Портрет Афанасия Федоровича Шишмарева 1827

Своего героя он ставит в позу Давыдова, но, используя старую схему, художник вводит его не в историю, а в идиллию. Шишмарев показан в саду, в окружении цветов и стрекоз. Кипренский создает гармонию, но ценой отказа от общественно-значимого статуса личности. Изощренная живописная кухня, с ее многослойной системой письма, совершенством фактурной проработки, подчеркнутая эстетизация всего образного строя свидетельствуют о стремлении художника выйти к новым берегам, обрести твердую почву под ногами. Таким он выглядит на своем автопортрете 1828 года. Огромная дистанция между тем первым автопортретом с кистями и этим: и здесь он непараден, в домашнем халате, с карандашом в руке, но и следа нет былой силы и веры. Холеный светский облик и любезно-искательная улыбка, ощущение неуверенности и отзвук некой артистической избранности...
Художник пережил многое — и европейское признание (галерея Уффици заказала ему автопортрет), и дружбу с великими людьми эпохи, и холод недоброжелательства и даже оскорбительной клеветы, пережил и взлеты гения и падения духа...
Поразительным было чутье Ореста Кипренского в наиболее светлые периоды его творчества на изменения общественной атмосферы. Оно не было случайным, врожденным, оно воспитывалось в эпицентре духовной жизни эпохи. Художник был близок к кружкам известного мецената А. Р. Томилова, ученого-любителя, а затем президента Академии художеств А. Н. Оленина, где собирались, общались крупнейшие деятели искусства и литературы; он дружил со многими членами литературного общества «Арзамас». Героями его портретов были Крылов и Жуковский, Батюшков и Мицкевич, а  портрет Пушкина Кипренского по праву занимает самое почетное место в изобразительной пушкиниане.

Портрет поэта Александра Сергеевича Пушкина. 1827

Кипренский был историческим живописцем по масштабу своего мышления, своих дерзаний. Его мучительная, долгая работа над историческими, символико-аллегорическими произведениями содержала поиски новых путей в осознании происходящих событий. Но одни из этих произведений по прихоти своенравной судьбы не уцелели, другие же так и не были осуществлены.
Его понимание истории воплотилось в портретах. На протяжении тридцати лет Кипренский создал в портретах подлинную энциклопедию русского общества, поражающую диапазоном индивидуальных характеристик, проникновенной человечностью, художественным мастерством, наконец — личностью ее творца.

На основе статьи в :"Художественном календаре 100 памятных дат"

Картины Кипренского 

Автопортрет. 1820 Уффици

Портрет А.О.Смирновой-Россет, ок. 1830, холст, масло, 64х54

Девочка в маковом венке с гвоздикой в руке (Мариучча). 1819.

Читатели газет в Неаполе. 1831.

Портрет князя H.П.Трубецкого

Портрет Олимпиады Александровны Рюминой. 1826.

Портрет Н.С.Семеновой в роли Сивиллы Дельфийской в оп. Г.Спонтини «Весталка». 1828 Х., м. 110х90 ГЦТМ им. А.А.Бахрушина

Портрет мальчика. 1819.

Портрет М.В.Шишмарева. 1827

Портрет К.И.Альбрехта. 1827

Портрет итальянского художника пейзажиста Грегорио Фиданца.

Портрет И.А.Крылова. 1816.

Портрет З.А.Волконской. 1829

Портрет Екатерины Сергеевны Авдулиной. 1822

Портрет художника П.В. Басина.1829.

Портрет танцовщицы Е.А.Телешовой в роли Зелии. 1828

Портрет Петра Алексеевича Оленина. 1813

Портрет В.С. Шереметева. 1825

Портрет В.С. Хвостова 1814

Портрет В.А.Перовского в испанском костюме XVIIвека. 1809.

Портрет Алексея Романовича Томилова. До 1828

Портрет Александра Александровича Челищева. Ок. 1809

Портрет Адама Мицкевича 1824 ГТГ

Портрет Авдотьи Ивановны Молчановой с дочерью Елизаветой. 1814

Портрет А.С.Шишкова. 1825

Портрет А.Р.Томилова.

Неаполитанская девочка с плодами 1831

Молодой садовник. 1817

Мать с ребенком (Портрет г-жи Прейс ). 1809

Конный портрет Александра I. 1820-е.

Калмычка Баяуста. 1812-13.

Итальянские селянки (Italian Peasant Girls).

Дмитрий Донской на Куликовом поле. 1805 Холст, масло. 118х167 ГРМ

Ворожея со свечой. 1828. Холст, масло. 64х51. ГРМ

Бедная Лиза. На сюжет одноим. пов. Н.М.Карамзина. 1827.

Портрет Г.Г.Кушелева. 1827.

Стоящий натурщик с палкой (со спины). 1801. Б., ит. к. санг. 61,6х40,1. ГТГ. Натурщик, сидящий на камне. 1800-05.

Стоящий натурщик на фоне красной драпировки. 1802

Натурщик.

Портрет датского скульптора Бертеля Торвальдсена. 1831

Портрет Дарьи Николаевны Хвостовой. 1814

Портрет графини М.А.Потоцкой, сестры ее - графини С.А.Шуваловой с мандолиной в руках и эфиопянки 1834

Портрет графини Екатерины Петровны Ростопчиной. 1809 Х., м. 77x61 ГТГ

Портрет графа Ф.В.Ростопчина. 1809