Маскароны - обереги античных храмов

Слово «маскарон» (фр. mascaron, итал. mascherone) пришло из терминологии архитектурной декорации, а его корень «маска» (позднелатинское mascus, maska – дух, призрак) –
напоминает, что функция маскаронов изначально сакральная: они обереги, апотропеи греческих храмов, «отвратители» зла.




Сцена поединка героя с чудовищем, голова горгоны Медузы (взгляд которой все превращал в камень) были подобны зеркалу, глядя в которое, «ужасное» отступало от святого места, увидев само себя.




Достаточно рано маскароны стали декоративной деталью архитектуры – так выглядели акротерии, ставившиеся по углам зданий.
На греческом Востоке уже в III веке до н.э. на замковых камнях, «державших» арку, - стали помещать лики и даже целые фигуры.
В Риме замковые камни триумфальных арок украшались фигурами богини Виктории и ликами богов, а также и портретами императоров.





Римская история маскаронов, видимо, объясняет такие значения слова «маска», как «призрак» или «дух» - в домах родовитых римских граждан хранились десятки портретов предков в виде погребальных масок или в виде бюстов.
Маскароны – театральные маски в позднем Риме – украшали саркофаги: темы театра и смерти сопутствовали друг другу.




Это связано и с плодородием, о котором «заботился» бог Дионис (театральные представления в Афинах - часть религиозных церемоний в честь Диониса; они были сродни жреческому действу) и боги земли, и возможно, по ассоциации – с тем, как человек, оказавшийся в кругу жизни и изменчивых состояний, то есть надевая постоянно маску, только в смерти обретает истинное свое лицо.




В Средние века маскароны можно было встретить на некоторых постройках, иногда просто вставленными в стены домов, по сторонам порталов соборов и в капителях колонн.



Чаще всего они изображали аллегории христианских добродетелей и смертных грехов.



В эпоху Возрождения история маскаронов пополнилась еще одним сюжетом – маскаронами-гротесками.
Художников и скульпторов XVI столетия восхитили чудесные росписи, обнаруженные в гротах под строящейся виллой Фарнезиной, - из тонких колонок прорастали побеги растений, в бутонах которых прятались лица, фигурки превращались в растения, растения – в архитектуру, архитектура – в цветы.



В эпоху барокко без маскаронов не обходилась декорация почти ни одного дома. Львиные маски, лики Медузы, головы варваров с суровыми лицами и спутанными волосами, гротески (например виноградные листы, в которых проступали человеческие черты), аллегории разных эмоций и характеров – смеющиеся, гримасничающие, страдающие – в замковых камнях над порталами, окнами, по карнизам вместе со статуями атлантов, кариатид, рельефами, изгибающейся линией фасада, каменными гирляндами фруктов и цветов составляли эмоциональный живой и эффектный «портрет» дома.













«Репертуар» маскаронов, утвердившийся в классицизме XVIII века, стал основным в европейской и русской архитектуре до самого конца XIX века, до эпохи модерна, когда обогатился безымянными женскими лицами – неким абстрактным образом истомы, женственности, тайны, странными существами в странных головных уборах (например, с крыльями летучих мышей), головами египетских богинь.






Они должны были рождать чувство загадки, превращаясь в агонических и злобных существ, живущих параллельно реальности, в загадочном мире снов.





 источник